История о рыцаре-романтике, поединке и...
— Расскажите-ка мне, сэр Мяун, какого лешего мы вспёрлись ранним утром, снарядились и идём по лесу пешком в неизвестном направлении? — Баюн любил спать и чтоб его не трогали; однажды его уже впрягли в написание и исполнение провокационных песен, после которых в трактире устроили погром, и трактирщик (нельзя судить его за это!) выставил и Вдовича с новыми ссадинами на физиономии, и кота без пары клоков шерсти за дверь.
Мяун, рассеянно сбивавший головки встречавшихся цветов по пути, пожал плечами:
— Любезный друг, мы вспёрлись ранним утром, потому что кто рано встаёт, тот что?..
—Тебе мало достать-то было тех увальней, которые стали обвинять тебя, что песня, видите ли, неисторична?
— Они чертовски правы: совершенно неисторична! Но у нас есть факты: танго изобрели в Аргентине, и долгое время пары составлялись преимущественно из мужчин; это вполне могли быть пираты, так что давай оставим эту тему, ты перескакиваешь!
Видели, как кошки закатывают глаза? А вот для Мяуна такое наблюдать не впервой.
— Во-вторых, где ты видишь, чтоб мы снарядились? — очередной цветок был обвинён в излишней симпатичности, и Вдович со свистом снёс ему голову палкой.
— Ты зачем это делаешь, Гензель?!
— У кого-то из нас двоих разряд по спортивному ориентированию, что ли?
Баюн фыркнул:
— Давай заливай дальше. Почему пешком и неизвестно куда?
— Ходить пешком, любезный котик, полезно! — Вдович сделал возмущенное лицо. — Это раз. Эксплуатация практически разумной твари наносит большой урон совестливому сербскому сердцу - два. Три - от этих коней на площади не продохнуть, я не хочу участвовать во всей этой лошадиной вакханалии!
— Так бы и сказал, что ты выше тряски рысцой и огромного синяка на заднице! - что поделать, Баюн знал своего владельца не первый день.
Вспомнив что-то травмирующее, Вдович снёс головы сразу двоим:
— И хватит, мой дорогой глупый кот, давить на мой топографический... на мою рассеянность; достоверно известно, куда мы идём, и более того! - Вдович резко остановился, и Баюн вписался носом в сапог. - Мы уже пришли! А ты прекращай там подошвы мне лизать, нашёл время.
— Убейся!!! - Баюн уже чуть не выпустил когти, но его внимание отвлеклось на разворачивающееся перед их невменяемой парочкой грандиозное событие. - А это чего?
Перед ними раскинулась уютная поляна, освещенная утренним солнцем и блеском всякого хлама: мечей, доспехов, кубков с виной. Хотя нет, кубки - это, конечно...
— Что-то в горле пересохло... — протянул Вдович нараспев и, минуя флагштоки, шатры и разряженных в пух и прах дам, начал удаляться от Баюна воздавать почести сыну Зевса.
— Не смей меня бросать, затопчут же! — Баюн зацепился когтем за кончик дорожного плаща и потащился следом. — Объясни, что тут происходит! Ты всегда сторонился многолюдных сборищ, какой дуб тебя укусил, с какой мухи ты рухнул?! Кто все эти люди?! Ой, здравствуйте, девушка, а вы откуда?.. А, погодите.. Вдович, скотина, ты испортил мне общественную жизнь и не даёшь наладить личную, ещё и молчишь загадочно, как влюблённая девка, что за?!.
С кубком в руке и дрыгающимся в брейк дансе, зацепившимся за плащ котом, Вдович дошёл до центра поляны, на которой к бою готовились два рыцаря. В одном из них, ещё не надевшим шлем, Баюн узнал Гришу Романтишного. Если кот был трезв и в своём уме, он мог более-менее восстановить цепочку событий, но по его скромной кошачьей логике, рыцарем напротив должен быть Мяун. А Мяун стоял тут и вину из кубка прихлёбывал с самодовольной улыбочкой.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить?
— С какого места мне начать?
— С того самого, на котором вы встретились с Гришей Романтишным!
Тогда день вообще был боевой, потому что впускать в своё заведение мирно трактирщик этих провокаторов отказывался:
— Ты вообще знаешь, во сколько мне обойдётся ремонт пианины?
— Да твоя пианина уже на ладан дышала, друг!
— А ты её добил!
— Я — мирный пилигрим, восхваляющий любовь и Диониса, посмотри, у меня кот - признак мягких по натуре людей, это не я добил пианину, а твои лишённые воображения завсегдатаи добили пианину! Дай хоть объявления почитать, может будет чего!
В объявлениях не было ничего. Очередной влюблённый балбес вызывал на бой хоть кого-нибудь, чтобы прославить свою даму.
— Неправильный подход, — протянул Баюн, прокрадываясь в зал и утягивая по две куриных голени себе и своему хозяину. — Во имя женщины можно завоевать государство, добыть какой-нибудь артефакт, принести ей голову заклятой подруги; но какой ей профит в том, что её так называемый поклонник тыкает своим копьем в посторонних чуваков?
— Ты прав, никакого, — согласился Мяун, под напряжённым взором трактирщика усевшийся за стол, на котором стояла кем-то оставленная здоровенная кружка безалкогольного сливочного пива. — Наш король вечно жалуется, что демография падает, а они копьями друг в друга тыкают.
Так бы они и отпускали дурацкие остроты, побираясь на чужих столах и утаскивая то еду, то напитки, если бы, как гром среди ясного неба, в трактир не заявился герой сегодняшних бесед.
— Нет, это я помню! — возмутился Баюн. — Тогда я ещё не успел налакаться... молока, не держи меня за сумасшедшего. Я помню, как трактирщик сдал ему тебя с потрохами, сказав, что ты странствующий рыцарь...
— Хотя я пилигрим.
— Ты сэр?
— Да, но знаешь, об этом недоразумении тоже можно рассказать целую историю, ты опять перескакиваешь.
Баюн терял терпение, пока рыцари на импровизированной арене взбирались на коней:
— Он вызвал тебя на бой! Тебя! Что ты делаешь здесь?!!
В этот момент трубы возвестили о начале поединка, и герольд вышел на середину аккурат между бравыми воинами, один из которых, что был ближе к Вдовичу с его фамильяром, очень неуверенно держался в седле.
— Ой не нравится мне это всё, — процедил Баюн в усы.
— Прекрасные леди и благородные джентльмены! — герольд раскинул руки в пышных рукавах в стороны, призывая зрителей ко вниманию. — Во-первых, доброе утро! Найдя в себе силы проснуться столь рано, нарядиться и прибыть сюда, вы доказали в очередной раз, что нет никого прекрасней и отважней жителей нашего славного города! Допускаю, впрочем, что вы просто не ложились и прибыли с бала на бал, — зрители одобрительно молчали, как на похоронах. — Спасибо, вы прекрасная публика. Сегодняшний поединок, с которого начнётся это волшебное утро, — вот, уже птичка на кого-то нагадила, а это к богатству... Спасибо, вы замечательная публика. Поединок, с которого начнётся наше утро, не имеет прецедентов и произойдёт между отважным рыцарем Гришей Романтишным... — Гриша неуверенно потряс перед собой щитом с целующейся парочкой на фоне полной луны. - И его прекрасной дамой и сегодняшней противницей Дусей Томной!!!
— ЧТОООУУУ???!!!! — кошачий вопль потонул в рукоплесканиях, под которые тревожная Дуся слегка повела массивным щитом с томно закатившимся глазом.
— Спасибо, вы чудесная публика! — умилился герольд.
— Брата-а-ан! — Гриша готов был расцеловать Вдовича и смотрел на него глазами, сияющими слезами благодарности. — Наконец-то я тебя нашел!
— Что-то ты путаешь, — нахмурился Мяун, подливая Баюну, у которого лапки, в кружку с минеральной водой и сливочным пивом побольше молока.
Гриша скис:
— Парни, что вы делаете?
— Коктебель, — мурлыкнул Баюн.
— Констебль, — с сомнением поправил Вдович.
— Коктейль? — нахмурился Гриша, глядя, как однорукого сэра пилигрима и кота развозит по столу.
— А ты шаришь! — Вдович подмигнул. — Хочешь, мы и тебе канитель сделаем?
— Нет, я не хочу канитель, я хочу биться за свою прекрасную даму, — Гриша почти обиделся, понимая, что его одержимость прекрасной дамой не производит на этих циников никакого впечатления.
— Непр-р-равильный подход, — мурлыкнул Баюн, сладко зажмурившись, и захрапел.
— О чём это он? — Гриша чувствовал себя на абсурдистской сцене или в книжке английского математика, наблюдая, как Вдович укладывает кота в сахарницу.
— Он чертовски прав, между прочим, — тон Мяуна был серьёзен, а крышечка сахарницы опустилась со звуком захлопнувшейся крышки гроба последнего из логикан. — Ты совершаешь подвиги во имя своей дамы, а об отношении дамы, скорее всего, даже не потрудился узнать.
Гриша Романтишный развёл руками:
— Да любая девушка будет рада, если в её честь будут совершаться победы, что тут спрашивать!
— Экий ты несовременный! — Вдович наградил рыцаря уничижительным взглядом. — Ты даже не догадываешься, как это оскорбляет этих твоих "любых девушек". Бедняжки из кожи вон лезут: читают книжки, играют в шахматы, тайком по ночам надевают штаны, учатся фехтованию и верховой езде, чтобы однажды заявить о себе, что они готовы сразиться, и победить, и доказать, что они — достойны, а ты и тебе подобные своими выходками отдаляете этот светлый миг.
— Да! — прокричала сахарница.
Гриша задумался и отхлебнул из оставленной Баюном кружки:
— Ты хочешь сказать, что моя Дуся по ночам надевает штаны?
— Только не говори мне, что ты убедил его вызвать на бой собственную возлюбленную, — Баюн положил лапку на сердце.
— Ему оставался последний рыцарь, я намекнул ему, что это будет прекрасный поворот: победить девятерых и как-то обыграть, что она такая крутая и босс, и поэтому он пришёл к ней последней. Что у него нет никаких предрассудков, и он хочет, чтобы его женщина не стеснялась быть сильной в этом средневековом мире.
— Да начнётся поединок! — герольд взмахнул платочком и уковылял подальше от эпицентра событий.
— Как она на это согласилась?.. — Баюн не выдержал и закрыл лапками морду, когда две груды металлолома верхом на конях, вскинув копья, понеслись друг другу навстречу. — Она же девочка...
— И что, девочку теперь не взять на слабо? — фыркнул Мяун. — Ты тогда уснул, но я могу поставить повтор и прочитать тебе лекцию о пагубном влиянии патриархата и о женской эмансипации.
— Ты же стебёшься?
— Разумеется... Давай, Дуся, будь мужиком!
Мяун расстелил на травке свой потрёпанный жизнью плащ, усадил кота на руки, отставил кубок и зааплодировал, когда Дуся удержалась в седле.
— Ещё скажи, что ты ставки сделал?
— Ты плохо меня знаешь.
— За эмансипацию или патриархат?
Эмансипация, похоже, уже готова была грохнуться, но какая-то неведомая сила удерживала её на лошади под углом в сорок пять градусов, да так, что она ухитрилась двинуть щитом с глазиком по Грише, после чего свалилась окончательно, но зацепила рыцаря и потащила следом за собой.
— Дамы тянут ко дну, их много, но я выбрал одну!* — зачитал Вдович, и Баюн снисходительно хмыкнул в ответ на внезапную распальцовку.
Куча-мала ещё какое-то время страстно каталась по земле, и герольд никак не мог отыскать островок безопасности, чтобы объявить о завершении поединка:
— Рыцари сражались отважно!
— Ты причёску мне испортил!
— Я посвятил это тебе, любимая!
Герольд поджал губы:
— Вы замечательная публика. С радостью объявляю, что победила любовь!
Томная Дуся вырвалась из Гришиных обнимашек и обиженно ушагала к своему меланхолично жующему траву коню. Гриша же с одним большим знаком вопроса на лице направился к Мяуну с котом:
— Как-то она недовольна...
— Занудой не будь, прошу тебя*, — Вдович продолжал начитывать под нос, но видя печальное лицо Гриши, угомонился. — Зато, считай, благодаря моему участию, вы перескочили этап притирок! А я пошел.
— Но...
— Меня больше тут нет!*
* Жак-Энтони — Меня больше тут нет
— Ну что, сэр, — с издёвкой спросил трактирщик, глядя, как Мяун дразнит кота куриной шкуркой, — победили Гришу?
— Не-е-е.
— Так и знал, — трактирщик самодовольно хмыкнул. — Куда вам с вашим пацифизмом!
— Гриша меня тоже не победил, я с ним вообще не дрался, хотя поединок и состоялся, и он, в общем-то, достиг в некоторой степени желанной цели.
— Это как так?
— ...
— ...
— А вы починили пианинку?